Комитет по правам человека

Соображения, принятые Комитетом в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола относительно сообщения № 2670/2015 * **

Сообщение п редставлено:	Гинтарасом Ягминасом (представлен адвокатом Томасом Станисловасом)
Предполагаемая жертва:	автор сообщения
Государство-участник:	Литва
Дата сообщения:	5 февраля 2015 года (первоначальное представление)
Справочная документация:	решение в соответствии с правилом 97 правил процедуры Комитета (ныне правило 92), препровожденное государству-участнику 6 ноября 2015 года (в виде документа не издавалось)
Дата принятия Cоображений:	24 июля 2019 года
Тема сообщения:	произвольное увольнение гражданского служащего
Процедурные вопросы :	неприемлемость на основании явно недостаточной обоснованности; степень обоснованности утверждений; исчерпание внутренних средств правовой защиты; ratione materiae
Вопросы существа:	право на справедливое судебное разбирательство; равенство состязательных возможностей; презумпция невиновности; право допускаться к государственной службе
Статьи Пакта :	пункты 1 и 2 статьи 14 и пункт с) статьи 25
Статьи Факультативного протокола:	2; 3; 5, пункт 2 b)

1.1Автором сообщения является Гинтарас Ягминас, гражданин Литвы, родившийся 21 апреля 1971 года. Он утверждает, что государство-участник нарушило его права, предусмотренные пунктами 1 и 2 статьи 14 и пунктом с) статьи 25 Пакта. Факультативный протокол вступил в силу для государства-участника 20 февраля 1992 года. Автор представлен адвокатом.

1.26 января 2016 года государство-участник представило замечания относительно приемлемости сообщения отдельно от его существа. 13 июля 2016 года Комитет, действуя через своего Специального докладчика по новым сообщениям и временным мерам, в соответствии с пунктом 2 правила 97 своих правил процедуры (ныне пункт 5 правила 92) постановил рассмотреть вопрос о приемлемости сообщения вместе с его существом.

Факты в изложении автора

2.127 апреля 2006 года автор был назначен начальником Падварионисского пограничного поста Государственной пограничной службы. Данная функция требует допуска к работе с секретной информацией. В соответствии с приказом № 1V-395 Министра внутренних дел от 18 октября 2006 года допуск автора сообщения был прекращен. Приказом № ТЕ-390 от 20 октября 2006 года начальник Государственной пограничной службы уволил автора с занимаемой должности на основании решения Министра внутренних дел о прекращении его допуска. Ни в одном из этих приказов не указываются причины прекращения допуска автора и его увольнения.

2.214 декабря 2006 года автор оспорил эти приказы, подав в Вильнюсский областной суд по административным делам исковое требование о восстановлении его в должности и возмещении ущерба. Своим решением от 23 августа 2007 года Вильнюсский областной суд по административным делам отклонил иск автора. Автор подал апелляцию на это решение, и 7 ноября 2008 года Верховный административный суд Литвы вынес решение в пользу автора и отменил решение суда первой инстанции. Автор утверждает, что апелляционный суд отменил оба приказа за отсутствием оснований для увольнения автора с занимаемой должности и передал дело в суд первой инстанции для определения размера ущерба, причиненного автору. 9 июня 2009 года Вильнюсский областной суд по административным делам присудил автору сообщения компенсацию в размере 34 304 евро и восстановил автора на его прежней должности. Это решение было обжаловано в Верховном административном суде.

2.3В ходе апелляционного производства 29 июня 2010 года Государственная пограничная служба представила в суд дополнительные документы в ответ на просьбу Верховного административного суда рассекретить документы, имеющие отношение к делу автора. В этих документах раскрывается основание для увольнения автора, а именно тот факт, что он находился под оперативным наблюдением в связи с рядом обвинений в совершении преступных деяний (контрабанда и незаконная перевозка людей через государственную границу). Автор утверждает, что записка заместителя Генерального прокурора Литвы от 8 февраля 2007 года, рассекреченная только 29 июня 2010 года, стала первым документом, из которого он узнал, что находился под оперативным наблюдением в соответствии с приказом Вильнюсского областного суда по административным делам на основании ряда выдвинутых против него обвинений в совершении преступных деяний.

2.44 октября 2010 года Верховный административный суд установил, что, как явствует из представленной ему информации, для прекращения допуска автора к конфиденциальной информации и для его увольнения согласно соответствующим положениям Закона о государственной и служебной тайне действительно имелись законные основания. Соответственно, Верховный административный суд отменил решение Вильнюсского областного суда по административным делам и отклонил иски автора.

2.5Автор отмечает, что он никогда не подозревался в совершении уголовного преступления и что наблюдение за ним не повлекло за собой начала предварительного следствия или судебного разбирательства в его отношении.

Жалоба

3.1Автор утверждает, что были нарушены его права, предусмотренные пунктами 1 и 2 статьи 14 и пунктом с) статьи 25 Пакта. Автор считает, что государство-участник нарушило не только принцип равенства состязательных возможностей (поскольку значительная часть доказательств не была раскрыта автору), но и принцип презумпции невиновности в рамках общего принципа справедливого судебного разбирательства по гражданскому делу. Кроме того, он утверждает, что право допускаться на общих условиях равенства к государственной службе в соответствии с пунктом с) статьи 25 Пакта включает право не подвергаться произвольному увольнению с государственной службы, и поэтому он утверждает, что его право в соответствии с этим положением также было нарушено.

3.2Что касается его жалобы по пункту 1 статьи 14 Пакта, то автор утверждает, что приказы от 18 и 20 октября 2016 года не содержат каких-либо оснований для его увольнения, что лишает его возможности оспорить выдвинутые против него обвинения. Автор утверждает, что записка заместителя Генерального прокурора Литвы от 8 февраля 2007 года стала первым документом, из которого он узнал, что он находился под оперативным наблюдением и что это наблюдение послужило основанием для его увольнения. Он далее утверждает, что содержание данного документа является слишком расплывчатым, что включает отсутствие каких-либо фактов в отношении совершения уголовных преступлений. Таким образом, это не позволяет ему понять точный характер выдвинутых против него обвинений в совершении уголовных преступлений и оспорить такие обвинения в своей защите. Он утверждает, что если бы ему была предоставлена возможность изложить свои аргументы, то он бы показал, что используемые против него обвинения были сфабрикованы лицами, которые испытывали к нему неприязнь по личным причинам. Соответственно, решение Верховного административного суда о законности прекращения допуска автора сообщения и его последующего увольнения на основании секретной информации, к которой автору не был предоставлен допуск, а также упущение судом из виду того факта, что автору не был известен характер информации, полученной в ходе оперативного наблюдения за ним, в связи с чем он не мог оспорить выдвинутые обвинения, нарушили право автора на защиту и принцип равенства состязательных возможностей по смыслу пункта 1 статьи 14 Пакта.

3.3Что касается его жалобы по пункту 2 статьи 14 Пакта, то автор утверждает, что согласно соответствующим законам Литвы прекращение допуска к секретной информации и последующее увольнение с должности, требующей наличия такого допуска, могут иметь место лишь на том основании, что за тем или иным лицом осуществлялось оперативное наблюдение. Однако оперативное наблюдение предшествует первому этапу уголовного разбирательства в том случае, если то или иное лицо официально является подозреваемым в совершении уголовного преступления, и автор отмечает, что, как показывает также его дело, основанием для прекращения допуска к работе с конфиденциальной информацией и для последующего увольнения является даже не официальное подозрение, а простое убеждение в том, что он совершил уголовное преступление. Таким образом, приказ о его увольнении, как если бы он был виновен, несмотря на отсутствие официально предъявленных обвинений или уведомлений о подозрении, а также предварительного следствия или осуждения, нарушает принцип презумпции невиновности. Он добавляет, что, хотя он признает, что пункт 2 статьи 14 неприменим к гражданскому разбирательству, автор утверждает, что защиту, обеспечиваемую принципом презумпции невиновности, можно рассматривать как часть общего права на справедливое судебное разбирательство в соответствии с пунктом 1 статьи 14 Пакта.

3.4Что касается его жалобы по пункту с) статьи 25 Пакта, то автор утверждает, что подпункт 4 пункта 1 статьи 18 Закона о государственной и служебной тайне, рассматриваемый в совокупности с пунктом 2 статьи 16 этого же Закона, четко предусматривает, что оперативное наблюдение за государственным служащим ведет к увольнению с занимаемой должности. Указанная норма не оставляет возможности для принятия властями решения по своему усмотрению, что противоречит пункту с) статьи 25 Пакта. Автор далее отмечает, что Конституционный суд Литвы также рассмотрел этот вопрос и своим решением от 7 июля 2011 года постановил, что увольнение гражданского служащего на одном только основании проведения оперативного наблюдения, как это предусмотрено оспариваемым положением закона, противоречит Конституции Литвы. Однако это решение не имеет обратной силы.

Замечания государства-участника относительно приемлемости сообщения

4.1В вербальной ноте от 6 января 2016 года государство-участник просит Комитет объявить сообщение неприемлемым в силу неисчерпания внутренних средств правовой защиты в соответствии с пунктом 2 b) статьи 5 и в силу его необоснованности в соответствии со статьей 2 Факультативного протокола.

Относительно утверждений автора по пункту 1 статьи 14 Пакта

4.2Что касается утверждений автора по пункту 1 статьи 14 Пакта, то государство-участник утверждает, что, как указано в решении Верховного административного суда от 4 октября 2010 года, автор имел право подать жалобу в комиссию по административным спорам или любое другое учреждение, уполномоченное проводить предварительное внесудебное рассмотрение такого спора. Однако автор не воспользовался этим правовым средством, и поэтому его сообщение следует признать неприемлемым в силу неисчерпания внутренних средств правовой защиты в соответствии с пунктом 2 b) статьи 5 Факультативного протокола.

4.3Что касается вопроса о необоснованности в соответствии с этой же статьей, то государство-участник в первую очередь оспаривает заявление автора, в соответствии с которым первое решение Верховного административного суда от 7 ноября 2008 года было вынесено в пользу автора. Государство-участник указывает на то, что Верховный административный суд счел необходимым собрать дополнительные доказательства, с тем чтобы получить возможность вынести решение по этому делу, и поэтому передал дело в суд первой инстанции. Кроме того, государство-участник утверждает, ссылаясь на окончательное решение Верховного административного суда, что вопреки утверждению автора о том, что окончательное решение основывалось исключительно на недоступной для автора секретной информации, Верховный административный суд исходил не только из секретных данных, но и из информации, которая была рассекречена и доступна автору. В рассекреченном письме Государственной пограничной службы от 24 августа 2006 года были указаны правовые основания для прекращения допуска автора к секретной информации, поскольку была сделана ссылка на пункт 2 (13) статьи 16 Закона о государственной и служебной тайне. В выдержке из рассекреченной стенограммы слушания Центральной специальной экспертной комиссии от 7 сентября 2006 года указывается далее, что «после оценки полученной информации... о том, что оперативные подразделения располагают информацией об определенных обстоятельствах, связанных с [автором], в соответствии с пунктом 6 статьи 16 Закона о государственной и служебной тайне... была предпринята повторная проверка кандидатуры [автора]». Кроме того, в своем рассекреченном письме от 8 февраля 2007 года Генеральная прокуратура указывает, что оперативное наблюдение было начато после получения информации о том, что автор «предположительно злоупотребляет своим служебным положением, сотрудничает в осуществлении контрабанды и незаконной перевозки людей через границу». Соответственно, государство-участник утверждает, что после рассекречивания этих документов по просьбе Верховного административного суда автору стало известно о характере проводимого в его отношении оперативного наблюдения. В этой связи государство-участник далее подчеркивает, что Верховный административный суд, ссылаясь на практику Европейского суда по правам человека и Конституционного суда Литвы, неоднократно приходил к выводу, что использование исключительно секретных данных, недоступных для одной из сторон судебного разбирательства, влечет за собой незаконность оспариваемого судебного решения. Верховный административный суд отметил также, что, даже если встает вопрос о конфиденциальности определенной информации, необходимо установить справедливый баланс между конкурирующими интересами общества и отдельных лиц. Государство-участник отмечает, что Верховный административный суд неизменно следовал этим принципам в многочисленных решениях.

4.4Государство-участник напоминает также о замечании общего порядка № 32 (2007) Комитета о равенстве перед судами и трибуналами и праве каждого на справедливое судебное разбирательство, где в пункте 26 говорится, что по общему правилу именно судам государств – участников Пакта надлежит проводить оценку фактов и доказательств или же обеспечивать применение внутреннего законодательства в каком-либо конкретном деле, кроме как если может быть доказано, что такая оценка или применение явным образом носили произвольный характер или составили очевидную ошибку или отказ в правосудии или же если суд каким-либо другим образом нарушил свое обязательство в отношении независимости и беспристрастности. Государство-участник утверждает, что заявления автора касаются главным образом оценки фактов и доказательств национальными судами, и напоминает, что государство-участник имеет больше возможностей для оценки фактов и доказательств в данном деле. Кроме того, национальные суды провели тщательный анализ жалобы автора в рамках двух разбирательств, по итогам которых были вынесены решения об отклонении жалобы. Кроме того, неоднократные ходатайства автора о возобновлении административного производства также были должным образом рассмотрены Верховным административным судом. Однако в отсутствие каких-либо оснований для повторного разбирательства эти ходатайства также были отклонены. Государство-участник утверждает, что Комитет не должен выступать в качестве «суда четвертой инстанции» и пересматривать оценку, сделанную национальными судами. Кроме того, государство-участник утверждает, что, хотя пункт 1 статьи 14 Пакта может толковаться как обязывающий суды мотивировать свои решения, его нельзя толковать как требующий подробного ответа на каждый довод, выдвигаемый заявителем. В этой связи государство-участник отмечает, что, как явствует из материалов дела, нет никаких оснований полагать, что утверждения автора не были рассмотрены Верховным административным судом.

4.5Государство-участник отмечает также, что автор обращался в Европейский суд по правам человека, который признал его жалобы неприемлемыми в силу их явной необоснованности. Несмотря на ограниченность аргументов, представленных судом, государство-участник утверждает, что, тем не менее, можно предположить, что он счел утверждения автора недостаточно обоснованными и что автор хотел использовать международные трибуналы в качестве судов четвертой инстанции.

4.6В свете вышеизложенного государство-участник считает, что Верховный административный суд, собрав дополнительные доказательства по своей собственной инициативе и обратившись к компетентным органам с просьбой их рассекретить, исправил упущение суда первой инстанции и принял окончательное решение на основе всей совокупности доказательств, содержащих как засекреченную, так и открытую информацию, полученную по данному делу. Поэтому государство-участник приходит к выводу, что утверждения автора в отношении предполагаемой несправедливости судебного разбирательства, включая его утверждения о предполагаемом нарушении принципа равенства состязательных возможностей и права на защиту, являются необоснованными и должны быть признаны неприемлемыми в соответствии со статьей 2 Факультативного протокола.

Относительно утверждений автора по пункту 2 статьи 14 Пакта

4.7Что касается утверждений автора по пункту 2 статьи 14 Пакта, то государство-участник утверждает, что соответствующие законы Литвы гарантируют презумпцию невиновности. Однако автор ни разу не поднимал вопрос о предполагаемом нарушении презумпции невиновности в национальных судах. Поэтому утверждения автора по пункту 2 статьи 14 следует признать неприемлемыми в силу неисчерпания внутренних средств правовой защиты в соответствии с пунктом 2 b) статьи 5 Факультативного протокола.

4.8Что касается вопроса о необоснованности в соответствии с пунктом 2 статьи 14 Пакта, то государство-участник сообщает, что подпункт 4 пункта 1 статьи 16 Закона о государственной и служебной тайне предусматривает, что допуск к секретной информации может быть предоставлен при условии, что не возникает никаких сомнений в отношении надежности соответствующего лица или его преданности государству Литва. Как следует из постановления Конституционного суда от 7 июля 2011 года, сомнения в надежности и преданности того или иного лица может вызывать не только вина этого лица в совершении уголовного преступления, доказанная в установленном законом порядке. Другие факторы, такие как информация о потенциальных угрозах в области безопасности, личные качества, деятельность, недобросовестность, нелояльность, ненадежность или халатность, также могут иметь значение для оценки. Отсутствие окончательного судебного решения, устанавливающего уголовную ответственность определенного лица, не означает, что то или иное лицо, желающее занять должность, требующую допуска к секретной информации, непременно пользуется доверием государства. Государство-участник утверждает, что с учетом этих соображений оперативное наблюдение за автором сообщения само по себе было достаточным для того, чтобы поставить под сомнение его надежность согласно соответствующему закону. Таким образом, прекращение допуска автора сообщения к секретной информации и его последующее увольнение с занимаемой должности не были обусловлены виной автора. Иными словами, он не считался виновным в свете выдвинутых против него обвинений в совершении уголовных преступлений. Следовательно, национальные суды при рассмотрении законности административных решений также не должны были рассматривать вопрос о его виновности или невиновности, поскольку это не являлось предварительным условием для увольнения автора; сам факт оперативного наблюдения за ним был достаточным основанием для его увольнения, независимо от того, могло ли такое наблюдение в конечном итоге привести к признанию автора подозреваемым или, позднее, к установлению его уголовной ответственности в связи с обвинениями в совершении уголовных преступлений. Поэтому государство-участник делает вывод о том, что утверждение автора о том, что он был произвольно уволен с занимаемой должности на основании презумпции вины и без проведения официального предварительного следствия и судебного разбирательства в отношении него, является недостаточно обоснованным и неприемлемым в соответствии со статьей 2 Факультативного протокола.

Относительно утверждений автора по пункту c) статьи 25 Пакта

4.9Что касается утверждений автора по пункту с) статьи 25 Пакта, то государство-участник напоминает, что пункт с) статьи 25 предусматривает право граждан допускаться на общих условиях равенства к государственной службе. Вместе с тем пункт с) статьи 25 не гарантирует, что каждый гражданин может получить или сохранить работу на государственной службе. Государство-участник утверждает, что автор не утверждал и не отрицал, что критерии для прекращения его допуска и его последующего увольнения носили в какой-либо мере дискриминационный характер. Соответствующее положение применяется к любому лицу, находящемуся в аналогичной ситуации. Таким образом, государство-участник приходит к выводу, что автор не смог обосновать свои утверждения по пункту с) статьи 25, которые должны быть отклонены в соответствии со статьей 2 Факультативного протокола.

Комментарии автора по замечаниям государства-участника относительно приемлемости сообщения

5.110 февраля 2016 года автор представил свои комментарии по замечаниям государства-участника относительно приемлемости сообщения. Что касается заявления государства-участника о неисчерпании внутренних средств правовой защиты, то автор утверждает, что внесудебное рассмотрение споров не должно рассматриваться в качестве эффективного средства правовой защиты, заменяющего собой используемый им судебный механизм. Автор далее оспаривает заявление государства-участника о том, что он желает опровергнуть оценку фактов и доказательств, сделанную национальными судами. Он поясняет, что отсутствие доступа к документам, содержащим секретную информацию, используемую против него, является вопросом процессуального равенства, которое было нарушено в ходе внутреннего разбирательства. Он утверждает, что не имел доступа к существенным сведениям в связи с проводившимся в его отношении оперативным наблюдением, которое послужило основанием для его увольнения, и поэтому принцип равенства состязательных возможностей, предусмотренный в пункте 1 статьи 14, был нарушен.

5.2Что касается предполагаемого нарушения презумпции невиновности, то он утверждает, что все сомнения в его надежности должны были в определенный момент быть рассеяны, поскольку выдвинутые против него обвинения в совершении уголовных преступлений не могли быть доказаны. Соответственно, он был наказан за недоказанные утверждения, что привело к нарушению презумпции невиновности.

5.3Автор утверждает, что в первую очередь он заявляет о нарушении принципа презумпции невиновности и что он утверждает лишь о нарушении пункта с) статьи 25 в качестве дополнительной жалобы на произвольное увольнение с занимаемой должности, которое, как он по-прежнему утверждает, имело место.

Дополнительные представления

Со стороны государства-участника

6.1В последующей вербальной ноте от 9 мая 2016 года государство-участник подтверждает свои аргументы от 6 января 2016 года. Кроме того, государство-участник заявляет, что утверждения автора противоречат положениям Пакта в соответствии со статьей 3 Факультативного протокола к нему. Государство-участник утверждает также, что, если Комитет рассмотрит существо жалобы, то ему следует рассмотреть замечания государства-участника от 6 января 2016 года в отношении приемлемости и существа жалоб автора и установить, что по изложенным в них причинам не было допущено нарушений пунктов 1) и 2) статьи 14 и пункта с) статьи 25 Пакта.

6.2Учитывая, что Комитет постановил рассмотреть вопрос о приемлемости сообщения вместе с его существом, 16 ноября 2016 года государство-участник вновь заявило о неприемлемости сообщения и повторило свои аргументы в отношении существа, изложенные в его замечаниях от 6 января 2016 года.

Со стороны автора

6.326 января 2017 года автор повторил свои предыдущие аргументы и также подчеркнул, что правильным термином является «оперативное наблюдение», а не «оперативное расследование», который использует государство-участник. Цель оперативного наблюдения (или просто наблюдения) заключается в сборе доказательств, позволяющих направить соответствующему лицу уведомление о подозрении, а затем начать предварительное следствие. Он добавляет, что в его случае оперативное наблюдение было «бесплодным», поскольку ему не направлялось уведомление о подозрении по смыслу статьи 21 Уголовно-процессуального кодекса.

Вопросы и процедура их рассмотрения в Комитете

Рассмотрение вопроса о приемлемости

7.1Прежде чем рассматривать любое утверждение, содержащееся в том или ином сообщении, Комитет должен в соответствии со статьей 97 своих правил процедуры решить, является ли данное сообщение приемлемым согласно Факультативному протоколу к Пакту.

7.2Комитет отмечает, что автор подал аналогичные жалобы в Европейский суд по правам человека, который 25 сентября 2012 года и 26 сентября 2013 года признал их неприемлемыми. Он напоминает, что понятие «этот же вопрос» по смыслу пункта 2 а) статьи 5 Факультативного протокола следует понимать как включающее одну и ту же жалобу в отношении одного и того же лица, представленную в другой международный орган, тогда как содержащийся в этом пункте запрет относится к тому же вопросу, находящемуся в стадии параллельного рассмотрения. Даже если настоящее сообщение было представлено этим же лицом в Европейский суд по правам человека, этот орган уже вынес решение по нему. Кроме того, Комитет отмечает, что государство-участник не сделало оговорки к пункту 2 а) статьи 5 с целью воспрепятствовать рассмотрению Комитетом сообщений, которые ранее рассматривались другим органом. Соответственно, он удостоверился, как того требует пункт 2 а) статьи 5 Факультативного протокола, что тот же самый вопрос не рассматривается в соответствии с другой процедурой международного разбирательства или урегулирования.

7.3Что касается утверждений автора по пункту 1 статьи 14 о том, что государство-участник нарушило его право на равенство перед судами и трибуналами, охватывающее принцип равенства состязательных возможностей, то Комитет напоминает, что право на справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом гарантируется при рассмотрении уголовных обвинений, предъявляемых лицам, или при определении их прав и обязанностей в каком-либо гражданском процессе. Комитет уже установил в делах, касающихся увольнения гражданских служащих, что в тех случаях, когда на судебный орган возлагается задача принятия решения о применении дисциплинарных мер, он должен соблюдать гарантии равенства всех лиц в судах. В данном случае Комитет отмечает, что приказы от 18 и 20 октября 2016 года о прекращении допуска автора и его увольнении соответственно не были вынесены судом. Вместе с тем следует отметить, что эти решения были обжалованы в рамках административного разбирательства, которое, поскольку против автора не было возбуждено уголовного дела, представляло собой единственный набор разбирательств по вопросу прав, о которых заявил автор, и поэтому имело решающее значение для определения его прав и обязанностей. Тем не менее Комитет отмечает, что аргументы автора в связи с предполагаемым нарушением принципа равенства состязательных возможностей сосредоточены на вопросе его виновности в связи с уголовными обвинениями. В этой связи Комитет считает особенно уместным аргумент государства-участника о том, что прекращение допуска автора к секретной информации и его последующее увольнение с занимаемой должности не были обусловлены виной автора. Что касается аргументов автора, что только после рассекречивания некоторых документов в июне 2010 года он, наконец, получил доступ к доказательствам, используемым против него, то Комитет отмечает заявление государства-участника о том, что Верховный суд Литвы собрал дополнительные доказательства по собственной инициативе, обратившись к компетентным органам с просьбой рассекретить их. Затем Верховный административный суд провел полный обзор, который привел к его окончательному решению с опорой на всю совокупность доказательств. Комитет также принимает к сведению аргумент государства-участника о том, что тот факт, что Верховный административный суд использовал как засекреченные, так и рассекреченные подтверждающие документы, соответствует также требованиям Европейского суда по правам человека, установленным в аналогичных случаях. С учетом этих обстоятельств Комитет считает, что Верховный административный суд, собрав дополнительные доказательства по собственной инициативе и обратившись к компетентным органам с просьбой рассекретить их, исправил упущение суда первой инстанции. В свете данных соображений и в отсутствие какой-либо еще значимой информации в материалах дела Комитет считает эту часть сообщения неприемлемой по смыслу статьи 2 и 3 Факультативного протокола.

7.4Что касается утверждений автора по пункту 2 статьи 14 Пакта, то Комитет напоминает, что презумпция невиновности гарантируется при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого лицам. В данном случае Комитет отмечает, что результатом разбирательства автору не было предъявление обвинения в «уголовном преступлении» и признание его «виновным в совершении уголовного преступления» по смыслу пункта 2 статьи 14 Пакта. Соответственно, жалоба автора по пункту 2 статьи 14 Пакта несовместима ratione materiae с положениями Пакта и является неприемлемой по смыслу статьи 3 Факультативного протокола.

7.5Комитет принимает к сведению возражение государства-участника в отношении приемлемости сообщения на том основании, что утверждения автора по пункту с) статьи 25 Пакта являются необоснованными. Однако Комитет полагает, что для целей признания приемлемости автор в достаточной мере обосновал причины, по которым его увольнение в качестве государственного служащего повлечет за собой нарушение права допускаться к государственной службе, противоречащее пункту с) статьи 25 Пакта. Поэтому Комитет объявляет сообщение в этой части приемлемым, поскольку оно поднимает вопросы согласно пункту с) статьи 25, и приступает к его рассмотрению по существу.

Рассмотрение сообщения по существу

8.1В соответствии с требованиями пункта 1 статьи 5 Факультативного протокола Комитет рассмотрел сообщение с учетом всей информации, предоставленной ему сторонами.

8.2Что касается утверждений автора по пункту с) статьи 25 Пакта, то перед Комитетом стоит вопрос о том, является ли увольнение автора на том основании, что он был подвергнут оперативному наблюдению, нарушением Пакта в свете конкретных обстоятельств данного дела. Комитет отмечает, что пункт с) статьи 25 Пакта предоставляет право допускаться на общих условиях равенства к государственной службе и напоминает о своей судебной практике, в соответствии с которой для обеспечения доступа на общих условиях равенства не только критерии, но и процедуры, применяемые в отношении назначения на должность, продвижения по службе, временного или полного отстранения от должности, должны быть объективными и обоснованными. Процедура не является объективной или обоснованной, если она не отвечает базовым требованиям процессуальной справедливости. Комитет считает также, что право на равный доступ к государственной службе включает право не быть произвольно уволенным с государственной службы.

8.3Что касается вопроса о разумности по пункту с) статьи 25, то Комитет принимает во внимание довод автора о том, что подпункт 4 пункта 1 статьи 18 Закона о государственной и служебной тайне четко предусматривает, что оперативное наблюдение за государственным служащим ведет к увольнению с занимаемой должности. Оспариваемое положение не требует от властей установления уголовной ответственности соответствующего лица, и после того, как оперативное наблюдение установлено, закон не оставляет властям возможности для усмотрения в отношении мер, подлежащих применению. В этой связи Комитет принимает к сведению контраргумент государства-участника, утверждающего, что отсутствие окончательного судебного решения, устанавливающего уголовную ответственность данного лица, не означает, что то или иное лицо, желающее занять должность, требующую доступа к секретной информации, непременно пользуется доверием государства и что уполномоченные учреждения государства не могут сомневаться в надежности или лояльности этого лица по отношению к государству Литва. Комитет отмечает, что государство-участник утверждает также, что лояльность того или иного лица может быть поставлена под сомнение не только на основании наличия осуждения по уголовному делу, но и в результате получения информации о ненадежности или халатности этого лица в отношении потенциальных угроз в области безопасности. Что касается вопроса об объективности в соответствии с пунктом с) статьи 25, то Комитет принимает к сведению довод государства-участника о том, что подпункт 4 пункта 1 статьи 18 Закона о государственной и служебной тайне, предписывающий прекращение допуска к секретной информации и последующее увольнение по причине нахождения под оперативным наблюдением, не является дискриминационным и не был применен дискриминационным образом в данном случае. Оспариваемое положение применимо к любому лицу, находящемуся в аналогичной ситуации.

8.4В своей оценке Комитет с самого начала отмечает, что, даже если бы он действительно считал, что подпункт 4 пункта 1 статьи 18 Закона о государственной и служебной тайне, предписывающий оспариваемое вмешательство на основании факта осуществления оперативного наблюдения, является объективным критерием, поскольку он применяется к любому лицу в аналогичной ситуации без каких-либо различий, на самом деле перед Комитетом стоит вопрос о том, является ли данное положение разумным и содержит ли оно достаточные гарантии против произвольного осуществления. В этой связи Комитет считает крайне важным, чтобы оспариваемое положение не позволяло властям по своему усмотрению оценивать существенные обстоятельства конкретного дела, такие как тяжесть правонарушения или возможность того, что обвинения будут в конечном счете доказаны в суде. В этой связи Комитет принимает во внимание аргумент государства-участника о том, что сам факт оперативного наблюдения без установления уголовной ответственности может вызывать сомнения в отношении надежности того или иного лица. Комитет не оспаривает это утверждение, но при этом он обеспокоен тем, что закон не позволяет властям проводить индивидуальную оценку обоснованности таких сомнений в отношении надежности того или иного лица в конкретной ситуации, а именно тем, что такие сомнения непременно вытекают из одного лишь факта введения оперативного наблюдения. Комитет далее отмечает, что оспариваемое положение не допускает никаких альтернатив увольнению с точки зрения мер, принимаемых после установления факта нахождения соответствующего лица под оперативным наблюдением, и поэтому индивидуальная оценка соответствующего дела не проводится. Кроме того, закон не допускает внесения каких-либо исправлений в случае, если оперативное наблюдение не приводит к выявлению каких-либо нарушений или действий, которые действительно могли бы оправдать наблюдение за соответствующим лицом. Комитет считает, что, хотя государство-участник показало, что вмешательство было предписано законом и соответствовало его положениям, оно не смогло объяснить, было ли такое вмешательство обоснованным именно с точки зрения необходимости и соразмерности принятой меры. На данном этапе Комитет отмечает, что Конституционный суд Литвы своим решением от 7 июля 2011 года и по вышеуказанным причинам пришел к выводу, что рассматриваемый закон представляет собой несоразмерное ограничение права на доступ к государственной службе на равной основе в соответствии с Конституцией. Однако в материалах дела нет информации, позволяющей предположить, что, даже если соответствующие законы Литвы более не допускают принятия таких ограничительных мер, жалобы автора были рассмотрены в результате принятия этого решения. Комитет далее отмечает, что государство-участник не смогло продемонстрировать наличие каких‑либо гарантий против злоупотребления оспариваемым положением, которые исключали бы возможность осуществления тайного наблюдения за определенными должностными лицами на произвольной основе и их увольнения с занимаемой должности без какого-либо разумного обоснования.

8.5По этим причинам Комитет считает, что увольнение автора, предусмотренное законом, в котором отсутствовали гарантии защиты от произвола, в сочетании с процедурой, которая не могла дать автору реалистичную перспективу оспорить основания для его увольнения, не может рассматриваться как обоснованное и, следовательно, разумное с точки зрения преследуемой законной цели и требования соразмерности. Соответственно, Комитет считает, что государство-участник нарушило право автора допускаться на общих условиях равенства к государственной службе. Таким образом, имело место нарушение пункта с) статьи 25 Пакта.

9.Комитет, действуя на основании пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола, приходит к выводу о том, что факты, которыми он располагает, свидетельствуют о нарушении государством-участником пункта с) статьи 25 Пакта.

10.Согласно пункту 3 а) статьи 2 Пакта государство-участник обязано предоставить автору эффективное средство правовой защиты. В частности, оно должно предоставить полное возмещение лицам, чьи права, гарантируемые Пактом, были нарушены. Соответственно, государство-участник обязано, среди прочего, принять соответствующие меры для предоставления автору надлежащей компенсации за совершенные в отношении него нарушения. Государство-участник также обязано принять все необходимые меры для недопущения подобных нарушений в будущем.

11.Памятуя о том, что, присоединившись к Факультативному протоколу, государство-участник признало компетенцию Комитета определять наличие или отсутствие нарушения Пакта и что согласно статье 2 Пакта государство-участник обязалось обеспечивать всем находящимся в пределах его территории или под его юрисдикцией лицам права, признаваемые Пактом, и предоставлять им эффективное средство правовой защиты в случае установления факта нарушения, Комитет хотел бы получить от государства-участника в течение 180 дней информацию о принятых им мерах по выполнению Соображений Комитета. Государству-участнику также предлагается опубликовать настоящие Соображения и обеспечить их широкое распространение на официальном языке государства-участника.